Тема образования в поэзии. Поэзия на службе просвещения: идеи образования в контексте творчества Мемета Ниязи

This study discusses some aspects of works written by Mehmet Niyazi. This paper studies some education issues of the Crimean Tatar diaspora in Romania through the prism of fiction and non-fiction works by Mehmet Niyazi.

Конец XIX – начало XX вв. ознаменовались в крымскотатарской литературе всплеском интереса к вопросам образования. Новаторский подход к этой проблеме проявил Исмаил Гаспринский, известный просветитель, публицист и писатель. Именно ему суждено было стать тем человеком, который внедрил новый метод обучения в систему крымскотатарского образования, вошедший в историю под названием “Усул-и Джадид”. Параллельно с этим крымскотатарская литература претерпела значительные изменения – тематические и жанровые. Это был период вдохновенных поисков и экспериментов, в который закладывались основы новой крымскотатарской литературы. Главным катализатором перемен здесь стало возросшее влияние русской и западноевропейской литератур. Если говорить о тематических изменениях, то невозможно обойти стороной тот факт, что крымскотатарская литература получила новый – социальный – вектор развития. В своих произведениях Исмаил Гаспринский и его последователи затрагивают целый ряд тесно взаимосвязанных между собой тем: социальная несправедливость, эмансипация женщин, наука и образование.

В связи с этим актуальным представляется исследование важных тенденций тематического развития литературы крымскотатарского зарубежья. В данной статье мы ставим целью рассмотреть и проанализировать идеи просвещения в творчестве Мемета Ниязи, наиболее известного писателя и публициста крымскотатарской диаспоры Румынии, чей творческий расцвет пришелся на первую треть XX века.

Тот факт, что именно Мемет Ниязи посвятил целый ряд публицистических и художественных произведений теме образования, не случаен, поскольку жизненный путь самого писателя тесно связан с преподавательской деятельностью. Мемет Ниязи начал учительствовать в 1898 году, во время своего первого визита в Крым , который он был вынужден покинуть по принуждению российских властей.

В 1904 году, после смерти отца, Мемет Ниязи добился должности учителя в школе-рушдие в г. Констанца, Румыния. Спустя три года, Мемет Ниязи, снискавший славу талантливого педагога, получил назначение на должность директора в этой же школе. В 1914-1917 гг. Мемет Ниязи преподавал турецкий язык и литературу в мусульманской семинарии. Следует отметить, что несмотря на многогранную деятельность Мемета Ниязи, он никогда не оставлял педагогической работы, которая оставила очень заметный след в его творчестве и сформировала его как писателя. Главными идеями Мемета Ниязи стали всеобщее национальное образование, равные возможности для обучения и воспитание крымскотатарской молодежи на национально-патриотических ценностях. В этом отношении Мемет Ниязи является последователем Исмаила Гаспринского, который, размышляя о роли просвещения, писал: “Для прогресса и расцвета любого народа надо, чтобы этим народом овладела трезвая идея – идея просвещения” .

В 1915 году увидел свет первый номер журнала “Мектеп ве Аиле” (“Школа и семья”), основателем и редактором которой стал Мемет Ниязи. В редакционной статье, озаглавленной “Несколько слов о целях и задачах”, он развивает идеи, высказанные Исмаилом Гаспринским: “Развитие нации, ее плодотворное культурное существование, несомненно, является большой ответственностью преподавателей и интеллигенции. Если преподаватель видит, что его задачей было принести пользу своему народу, тогда он может считать, что он достиг своей цели и осуществил свои желания. Учитель должен хорошо знать, как нужно работать, и если он не знает, то обязан научиться этому. Если же он не знает, какой путь выбрать, если среди преподавателей нет единства мысли, то тогда сложно будет достичь намеченной цели. Если труд учителей не будет направлен в одно русло, если они не будут едины в своих побуждениях, то и достигнуть хорошего результата будет сложно” .

О необходимости совершенствовать существующую систему образования крымскотатарской диаспоры в Румынии Мемет Ниязи заявлял неоднократно на конференциях, в журналах и газетах. В публицистическом материале, напечатанном в сборнике “Посвящения”, Мемет Ниязи сетует на убогость существующей системы образования в крымскотатарской общине Добруджи: “Мы, добруджинцы, не можем похвастаться ни отличными школами, ни медресе, ни больницами. Две-три школы да одно-два медресе, есть, да и там мы программу не обновляем. Не в обиду будет сказано, но еще вчера мы торговали, ели-пили в свое удовольствие… Мы невежды…” .

Продолжая свою мысль, Мемет Ниязи указывает на то, что другие тюркские народы проявляют большее рвение к обучению. “Если бы только осознав эту задачу, мы бы начали работать! Если бы среди нас были чиновники, доктора, адвокаты, учителя, несомненно, мы не были бы в числе отстающих, и наш народ был бы совсем в другом положении” . Видя тяжелое положение своего народа, Мемет Ниязи понимал, что будущее крымскотатарской диаспоры в Добрудже будет во многом зависеть от ее образованности. Педагогические воззрения сказалось и на его художественном творчестве. Особенно сильно чувствуется присутствие Ниязи-педагога в его раннем сборнике “Посвящения” (“İthafat”), который был издан в стамбульском издательстве “Kader” в 1912 году (по некоторым сведениям, в 1911 году ) и повторно переиздан спустя сто лет, в 2012. Идея “образования” как единственного возможного пути с самосохранению и процветанию крымскотатарского народа красной линией проходит через весь сборник – от первого и до последнего стиха поэт настойчиво убеждает читателей в большой важности образования и научных знаний. Вопросы просвещения рассмотрены в таких стихах, вошедших в сборник “Посвящения”, как “Школа” (“Мütalaa hane”), “Из спора учеников” (“Мücadelei şakirdan”), “Сирота” (“Yetim”), “Иляхи” (“Религиозное песнопение”) (“İlahi”). Сам поэт достаточно скромно оценивает собственный вклад в литературу, но подчеркивает, что писал стихотворения, вошедшие в сборник, черпая вдохновение из собственного опыта, о чем он и говорит в предисловии: “Издаваемый мною сборник “Посвящения”, хотя и написан печальными, даже мрачными словами, и не несет научной или литературной ценности, основан на переосмыслении пережитого мною за эти годы” .

В поэзии Мемета Ниязи (в отличие от публицистики) отсутствует критика существующей системы образования. Его поэзия выдержана в позитивном ключе. Тут нет места критике, однако в ней воспевается просвещение как главная ценность жизни. В ранних стихах, написанных на османском турецком, мы видим восторженную элегию науке:

Поэт напоминает читателям, что любой труд вознаграждается, и усилия, потраченные на учебу, окупаются сторицей:

Как отмечает румынская исследовательница крымскотатарского происхождения, Шукран Вуап-Мокану, поэт выше всего ставит “образованность и науку, культуру и просвещение”:

В стихотворении “Mütalaa hane” (“Школа”), которое может быть дословно переведено как “дом рассудительности”, поэт подчеркивает, что школа является тем местом, где мудрость и знания преумножаются: “Deha, zeka bu mahalde nema bulur” (“Знания, мудрость в этом месте в обилии есть”) . Более того, поэт называет школу “колыбелью знаний” (“kehvarei fazilet”). Со свойственной стилю “Сервет-и Фюнун” помпезностью (которому, по мнению турецкого исследователя Ибрахима Шахина, поэт подражал на раннем этапе своего творчества ), Мемет Ниязи щедро осыпает школу такими метафорами, как “чистейшее место” (“pür maalidir”) и “высочайшая вершина” (“makat aliidir”).

В другом стихотворении поэт указывает на судьбоносную роль образования в жизни молодых людей:

“Из спора учеников” писатель описывает (воображаемую) дискуссию о месте и роли учителей в школе. В стихотворении доминирует идея о высокой миссии педагогов, от которых, по его убеждению, зависит будущее их подопечных.

Через стихи Мемета Ниязи передается глубокая убежденность в необходимости образования. В стихотворении “Сирота” Мемет Ниязи описывает горькую судьбу ребенка, оставшегося наедине с жестоким миром. В первой половине стихотворения поэт рисует вполне конкретный портрет несчастного сироты, весь образ которого свидетельствует о пережитых лишениях. В стихотворении, которое адресовано Сулиману Суди, занимавшего последовательно должности казначея а затем и председателя Просветительского Общества Добруджинских Мусульман , Ниязи напоминает о той социальной ответственности, что общество несет перед сиротами:

Стихотворение завершается призывами поэта проявить социальную ответственность и оказать посильную помощь сироте:

В контексте стихотворения “Сирота” Мемет Ниязи несколько расширяет смысловой диапазон понятия “просвещение”. Просвещение – это не только формальное образование в учебных заведениях. Просвещение включает также в себя социальную ответственность всей общины и в особенности интеллигенции за будущее народа.

После выхода в свет сборника “Посвящения”, Мемет Ниязи продолжает не только педагогическую, но и литературную работу. Следующий сборник поэта под названием “Тоска” (“Сагъыш”) был издан в 1931 году, спустя 19 лет после первого сборника “Посвящения”.

Литературный стиль поэта за почти два десятилетия претерпел значительные изменения, которые сложно не заметить: вместо османского турецкого, который Мемет Ниязи использовал как основной язык стихосложения в сборнике “Посвящения”, он стал писать произведения на родном ему степном диалекте крымскотатарского языка “чёль шивеси”. Язык произведений Мемета Ниязи стал несколько проще по сравнению с имеющим богатую письменную традицию османским турецким, но от этого он не стал ни беднее, ни слабее. Напротив, он стал понятнее простым слоям крымскотатарского населения. Благодаря этому, поэт сумел добиться желаемого эффекта: его произведения получили большую читательскую аудиторию. Не изменилось одно – тематическое многообразие произведений Мемета Ниязи. В его поэзии все так же находится место лирическим стихам, в которых он выражает тоску по родному Крыму. Он по-прежнему пишет на острые социальные темы, о политике, и, конечно, об образовании. В сборнике “Тоска” мы находим два произведения, которые так или иначе затрагивают тему просвещения: “Марш медресе имени Менгли Гирая” (“Mengli Giray medresesine marş”) и “По случаю официального открытия Симферопольской татарской школы для девушек” (“Akmescit Tatar Darülmuallimatinin küşad-i resmi munasebetiyle”).

Последнее поэтическое произведение не изобилует художественными средствами. Автор добивается нужного эффекта через воображаемый диалог с читателем и использование риторических вопросов. В стихотворении поэт восторженно пишет:

М. Ниязи в этом стихотворении отмечает вклад Исмаила Гаспринского в просвещение крымскотатарского народа. На риторический вопрос “Кто такой Исмаил бек? Разве есть кто-то, кто его не знает?” он дает ответ в следующих строках:

Гораздо более глубоким по художественной силе нам представляется другое произведение Мемета Ниязи, “Марш медресе Менгли Гирая”, также вошедшее в сборник “Печаль”. Торжественное, даже несколько помпезное стихотворение превозносит роль этого медресе в просвещении крымских татар:

Из этого очага лучится свет науки, который “не скоро погаснет, он всегда ярок”. Этот луч знаний, по мнению автора, – самая большая надежда на развитие нации:

Поэт выражает свою уверенность в силу знаний, удостаивая их метафоры “оружия”. “Наше оружие – образование, от него напасти исчезнут и враги убегут!”, убежден автор. Его глубокая уверенность в силе просвещения была заразительна и, вероятно, послужила источником вдохновения для творчества следующего поколения писателей крымскотатарской диаспоры Добруджи.

Анализируя произведения Мемета Ниязи можно прийти к выводу, что в начале XX века тема образования занимала значительное место в творчестве крымскотатарских писателей в Румынии, в поэзии и публицистике Мемета Ниязи в частности. Его стиль был более побудительно-призывным, чем информационным, и перекликался с идеями просвещения, доминировавшими в среде тюркских народов в конце XIX – начале XX вв. Впервые в истории литературы крымскотатарской диаспоры Румынии, Мемет Ниязи начал дискуссию о роли образования, о роли преподавателя и ученика в школе, о социальной ответственности общества перед молодым поколением. В этом смысле именно Мемет Ниязи оказался пионером, который изменил стиль крымскотатарской литературы зарубежья, существенно расширил диапазон обсуждаемых в художественной и публицистической литературе тем, и вывел литературу крымскотатарской диаспоры на качественно новый уровень.

Список использованной литературы

1. Niyazi M. Dobruca Müsülman Taamim Maarif Cemiyetinin ilk konferansıdır // Renkler – Bukreş, 1992. – С. 170-177.
2. Niyazi M. Ithafat. – İstanbul, 1912 – 100 c.
3. Niyazi M. Sağış. – Bukreş, 1998. – 59 c.
4. Şahin İ. Kırım mecmuasında neşredilen Kırım konulu şiirler üzerine bir inceleme // Türk dünyası incelemeleri dergisi, 1998. – № 2. – С. 173–191
5. Vuap-Mokanu Ş. Memet Niyazi // Renkler – Bukreş, 1992. – C. 163–165.
6. Vuap-Mokanu Ş., Memet Niyazi’nin “İthafat” cıyıntığı // Renkler – Bukreş, 1989. – C. 128–135.
7. Аблаев Э. Исмаил Гаспринский – гуманист, просветитель, педагог. – Симферополь, 2007. – 136 с.
8. Алиев Ю. Литература крымского зарубежья: некоторые размышления. – Симферополь, 2007. – 56 с.
9. Къуртумеров Э. Иджреттеки эдебиятымыз тарихына къыскъа бир назар // Йылдыз, 2005. – № 6. – С. 129–135
10. Къырымтатар иджрет эдебияты. / Под рук. Э.Э. Къуртумерова, Т.Б. Усеинова, А.М. Харахады. – Симферополь, 2002. – 256 с.
11. Къырымтатар эдебиятынынъ тарихы. – Симферополь, 2001. – 640 с.

Статья впервые опубликована в журнале “Культура Народов Причерноморья”: Миреев М. Поэзия на службе просвещения: идеи образования в контексте творчества Мемета Ниязи // Культура народов Причерноморья. – № 233. – 2012. – С. 178-181

© Maksym Mirieiev 2012

47.252093 -122.448369

В статье представлена небольшая подборка стихотворений, посвященных теме поэзии и судьбы поэта, и их краткий анализ. Данная подборка поможет выпускникам, сдающим ЕГЭ по литературе, при написании развернутого ответа в задании 16, где необходимо сопоставить приведенный отрывок из лирического текста с другими стихотворениями со схожей тематикой и процитировать их.

Его преследуют хулы:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья…

Стихотворение Некрасова построено на антитезе. Первая часть посвящена поэтам, которые не затрагивают актуальные, злободневные темы, не использует в своем творчестве сатиру и, таким образом, находят большое количество почитателей своего творчества: «И современники ему при жизни памятник готовят…». Вторая же часть стихотворения отражает творческую жизнь поэта-бунтаря, того, кто пишет остро, искренне, не старается понравиться. Он остается честным с читателями и, прежде всего, с самим собой, а в своих произведениях показывает правду жизни без прикрас. Несмотря на то, что такой поэт не находит признания при жизни («И каждый звук его речей плодит ему врагов суровых»), Некрасов отмечает, что после его смерти великие произведения будут поняты и оценены даже теми, кто ранее их критиковал. Таким образом, автор стихотворения отражает следующую точку зрения: гениальным поэтом является тот человек, который не боится в стихотворениях выразить свою гражданскую позицию, не боится быть не понятым и не стремится к славе, и который видит смысл своей жизни в возможности говорить через свое творчество.

Маяковский «Необычайное приключение…»

Я буду солнце лить свое,
а ты – свое,
стихами.

Автор изображает диалог между поэтом и солнцем, тем самым как бы уподобляя человека, создающего стихотворения, светилу, проливающему свет на землю. Стихотворец так же, как и звезда, рассеивает тьму, но только делает это в душе каждого отдельного читателя. Важным является посыл Маяковского: необходимо много и упорно трудиться, и тогда приозведения могут стать для людей тем самым солнечным светом, согревающим и освещающим жизненный путь:

Светить всегда, светить везде,
до дней последних донца,
светить — и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой и солнца!

Твардовский «Вся суть в одном единственном завете…»

Я об одном при жизни хлопочу:
О том, что знаю лучше всех на свете,
Сказать хочу. И так, как я хочу.

В большинстве своих стихотворений Твардовский призывает людей всегда быть честными, говорить только то, что думается. Он изображал современную ему жизнь и русского человека с открытой душой. Лирическое произведение «Вся суть в одном единственном завете…» не стало исключением, но здесь Твардовский обращает внимание на особое предназначение поэта. Единственной целью творчества для него является выражение мыслей и чувств через свои строки. Творец должен говорить открыто и напрямую, без лжи и фальши – это единственно возможное условие существования искусства. Произведение построено как монолог-декларация, то есть как провозглашение своей правды, которая для лирического героя является неоспоримой истиной.

Пушкин «Поэт»

Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.

В представлении Пушкина, поэт – это создание возвышенное, небесное – именно таким его описывает Александр Сергеевич в своих произведениях. Поэтому в начале стихотворения отражена жизнь творца в обыденном мире, в котором нет места возвышенным идеям и мечтам. Он задыхается и чувствует себя никчемным, являясь частью этой рутинной и прозаичной жизни: «И меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он». Вторая же половина стихотворения посвящена самому моменту творчества, когда к поэту приходит муза и он становится не причастен к миру обычных людей. Автор подчеркивает, что творческий человек не может жить без вдохновения, только в присутствии него он становится по-настоящему свободным и счастливым, ему чужда привычная земная жизнь. И именно в момент создания своих произведений он может находиться наедине со своим искусством.

Бальмонт «Выше, выше»

Выше, выше, все за мной,
Насладитесь вышиной,
Попадитесь в сеть мою,
Я пою, пою, пою.

В стихотворении «Выше, выше» Бальмонт описал творческий процесс. Он изображает поэта как творца, создателя, который касается души каждого, кто читает его стихотворение: «Я коснулся душ чужих, точно струн, но струн моих». Ещё один образ, на который нас наталкивает метафоричность Бальмонта – это лирик как музыкант, который с помощью слов создаёт произведение, которое играет на струнах души человека. Стихотворение можно рассматривать также и как процесс чтения этого произведения: «Трепетаньем звонких крыл отуманил, опьянил». Ведь действительно, с каждой прочитанной строкой все больше погружаешься в художественный мир Бальмонта и сам неосознанно становишься его частью.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Родина!? Все говорят об этом, но что же подразумевается под этим словом. Настоящая Родина - это место, где человек чувствует себя частью этого места. Это страна, куда человек стремится возвращаться независимо от возраста и обстоятельств. Родина - тот уголок, который мы стремимся сберечь, защитить, сохранить. Там, где нам хорошо и свободно. Где мы можем быть самим собой. Защищать и любить Родину - это обязанность каждого человека. И не национальность или место проживания определяет это, а внутренние ощущения.

Каждый человек вправе гордиться не только своей Родиной - страной, гражданином которой является, но и своей Малой Родиной - местностью, в которой он живёт: своим городом или селом. Необходимо сердцем почувствовать, что это самое родное и останется с ним на всю жизнь, гордиться ею и любить ее. Это чувство сопереживания, по-особенному ярко выражают поэты.

Цель: рассмотрение образа родины – России в поэзии русских поэтов.

Поставил задачи:

провести анализ стихов

провести краткое исследование актуальности данной темы для современного поколения с помощью анкетирования

отразить личное восприятие Родины

Методы:

изучение и анализ литературы

описание

анкетирование

Объект исследования: творчество русских поэтов.

Предмет исследования: тема родины в творчестве поэтов.

Выдвинутая гипотеза: стихи о Родине нужны современному поколению.

Актуальность темы: в необходимости прививать любовь современной молодежи к своей Родине. Важно, чтобы современное поколение видело ее красоту через поэзию и умело защищать ее интересы.

Для написания работы я изучил литературу:

1. «И тебе я в песне отзовусь». Сборник стихотворений Сергея Есенина Москва, «Московский рабочий», 1986

2. Л. П. Бельская. Песенное слово. Поэтическое мастерство Сергея Есенина Москва, «Просвещение», 1990

3. Русская советская литература. Хрестоматия, 10 класс, части 1 и 2 Москва, «Просвещение», 1987

I этап: подготовительный – определил цель, задачи

II этап: планирование работы – подобрал литературу, провел анализ литературы, определил способ предоставления результатов

III этап: исследование – составил вопросы анкеты, проводил опрос одноклассников

IV этап: результаты и выводы – проведение презентации, проанализировал информацию и сделал выводы

V этап: выступление – выступил на школьной конференции

Практической значимостью моего проекта является выступление на классном часе, формирование любви к Родине у современного поколения.

Отражение личностного восприятия Родины

1.1 Моя Родина - Россия

Так называется наша страна (Россия или Российская Федерация).

Россия – самая большая страна на свете. Посмотрите на карту. Ни одно государство не имеет такой большой территории и такой длинной границы. Границы России проходят и по суше, и по воде.

На карте (Приложение I) много голубого цвета. Это реки, моря и озера. Очень красива и богата наша страна. А какие прекрасные города есть в нашей стране. (Приложение II).

Москва – столица России, крупнейший в государстве город, а также промышленный, политический, культурный и научный центр (один из важнейших в мире). Расположен он в европейской части страны, на реке Москва, в междуречье Волги и Оки. Столица - главный город государства, страны. А символ столицы нашего с вами государства - (Кремль). А над Кремлем развивается государственный флаг – символ государства.

1.2 Знакомство с государственными символами

Каждая страна имеет свой герб, флаг и гимн. Они являются государственными символами. Слово «символ» в переводе означает знак, пароль, сигнал.

Герб - это отличительный знак государства, города, рода, изображаемый на флагах, монетах и других официальных документах (Приложение III).

Золотой двуглавый орел изображен на фоне красного цвета. Правой лапой орел сжимает скипетр. В его левой лапе – держава. Над головами орла мы видим короны. Скипетр – жезл, украшенный затейливой резьбой, золотом и драгоценными камнями.

Держава представляет собой золотой шар с крестом наверху.

На груди орла помещен красный щит с изображением всадника. Это – святой Георгий Победоносец. Он на белом коне. За его плечами развивается синий плащ. В правой руке у него серебряное копье, которое помогло ему победить дракона. Ужасный. Черный змей – это символ зла. Он повержен героем. Верный конь воина топчет дракона копытами.

Герб России символизирует красоту и справедливость, победу добра над злом.

Еще один важный символ нашего государства – флаг.

Флаг (Приложение IV) нашей страны тоже имеет свою историю. Много веков назад вместо флага люди использовали шест, привязывали к его верхушке пучки травы, веток или конский хвост. Назывался он стягом.

Потом стяги стали делать из ткани. Косой клин красного цвета прикрепляли к древку. Стяг развивался на ветру, придавая мужество и уверенность воинам.

Затем на полотнищах стали изображать святых – «знамения». Так появилось слово «знамя». Знамена тогда были разных цветов. Их украшали богатые узоры.

Наш российский флаг – трехцветный. Цвету придается особый смысл. Белый означает мир и чистоту совести, синий – небо, верность и правду, красный – огонь и отвагу.

День 22 августа отмечается в нашей стране, как день Государственного флага Российской Федерации.

Часто на праздниках, военных парадах мы слышим торжественную песню, называемую гимном. Гимн (Приложение V) – это торжественная песня, исполняемая в особых, наиболее важных случаях.

1.3 Югорская земля – родина моя (Приложение VI)

Я живу в городе Нижневартовске, который расположен на северо-западе Сибири. Здесь работают мои родители, здесь пошел я в первый класс, здесь живу и учусь, занимаюсь спортом. Свои спортивные успехи в настольном теннисе я посвящаю моему городу - моей малой Родине. (Приложение VII)

Сильные морозы, непроходимые болота, комары, мошка. Сама жизнь здесь – преодоление. Раньше в городе не было хороших дорог, тротуаров, везде валялся мусор. Сегодня город меняется в лучшую сторону. Горожане каждый год сажают здесь различные деревья, чтобы в нем было больше зелени. Появилось много красивых газонов, высотных домов и фонтанов, его достопримечательностью, например, стало Комсомольского озеро. Сейчас это лучшее место для отдыха горожан. По утрам вокруг него совершают пробежки жители, заботящиеся о своем здоровье, по вечерам гуляют влюбленные пары и молодые мамы со своими малышами, наслаждаясь красивым пейзажем.

1.4 Русские поэты о Родине

Любить и прославлять свою Родину могут только истинные патриоты. Такими патриотами были А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, С.А. Есенин, И.А. Бунин и другие русские поэты.

А.С. Пушкин в своих стихах говорит о могуществе России: (Приложение VIII)

«Сильна ли Русь? Война, и мор,

И бунт, и внешних бурь напор

Ее, беснуясь, потрясали.

Смотрите ж: все стоит она!»

О ее Великом будущем:

«Святая Русь…Моя Россия:

Лик кроткий, мученицы нимб...

Я верю, праведный Мессия

Воздаст страданиям твоим!»

М.Ю. Лермонтов воспевал необъятность и красоту родного края: (ПриложениеIX)

Но я люблю - за что, не знаю сам,

Ее степи холодное молчанье,

Ее лесов безбрежных колыханье,

Разливы рек ее, подобные морям.

С.А. Есенин любил свой народ и был предан ему и своей Родине и выразил это в стихотворении «Гой ты Русь моя родная»: (Приложение X)

Если крикнет рать святая:

"Кинь ты Русь, живи в раю!"

Я скажу: "Не надо рая,

Дайте родину мою".

1.5 Поэты Югры о Родине

Основной мотив лирики поэтов - северян – это родная природа сурового края, его богатства:

В.Н. Козлов

Наша Родина - Югра

Мы живем с тобой в Югре!

Нет привольней и добрей

И богаче края,

чем земля родная.

Мы должны её беречь,

Как свою родную речь.

А любить и уважать

Как свою родную мать.

Сергей Трохименко

Не смотря на лютый холод,

Все невзгоды и усталость.

Нижневартовск, светлый город,

Был построен, всем на радость.

По годам, совсем он молод,

Сердцу милый и пригожий.

Памятник при въезде в город,

Нежно мы зовём - "Алёшей".

Как они познают Родину в семье?

Эти вопросы в моей анкете для моих одноклассников и их родителей.

(Приложение XI, XII, XIII)

Анализ ответов на вопросы анкет показали, что ребята мало знают о родине в поэзии русских поэтов и совсем мало о поэзии Югорских поэтов.

(Приложение XIV, XV)

Елена Ивановна организовала открытый урок по литературе, на тему «Родина и ее образ в поэзии русских поэтов», на котором я читал стихи о Родине. На урок была приглашена поэтесса Александра Дарьина. А. Дарьина читала свои стихи о России.

О. В. ЗЫРЯНОВ

(Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина, г. Екатеринбург, Россия)

УДК 8ПЛ61Л"42:821Л61Л-1(Державин Г. Р.)

ББК Ш33(2Рос=Рус)5-8,445

«РЕКА ВРЕМЕН...» КАК СВЕРХТЕКСТОВОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ Х1Х-ХХ вв.

Аннотация. Анализируется сверхтекстовое образование, складывающееся в русской поэтической традиции вокруг последнего стихотворения Г.Р. Державина «Река времен в своем стремленьи...». Выявленный рецептивный цикл определяется как «ситуационный» сверхтекст (наряду с уже известными видами сверхтекстов - локальным и персональным). На отдельных примерах (стихотворения В. Капниста, К. Батюшкова, Ф. Тютчева, О. Мандельштама, В. Ходасевича) показывается, как в ходе литературной эволюции в «интертекстуальном потомстве» державинского сверхтекста увязываются воедино экзистенциальный и историософский аспекты, традиции Екклесиаста и Горация.

Ключевые слова: Г.Р. Державин, рецептивный цикл, сверхтекст, лирическая ситуация, последнее стихотворение, традиция поэтического «памятника»

Предметом филологии является «текст во всех его аспектах и внешних связях» (С. С. Аверинцев). Но текст в таком случае выступает не просто как лингвообъект, или «внешнее произведение», но именно как образование ментальной природы, иначе говоря, как «своеобразная монада, отражающая в себе все тексты (в пределе) данной смысловой сферы» [Бахтин 1986: 299]. В национальной поэтической традиции особое внимание следует обратить на сильные в «энергетическом» отношении прецедентные тексты, вокруг которых складываются всевозможные рецептивные циклы, или сверхтекстовые образования. Обладая огромным заразительным воздействием, данные тексты-прецеденты порождают вокруг себя многочисленный ряд текстов, своего рода «интертекстуальное потомство» (термин А. К. Жолковского). Обозначенный данным явлением феномен интертекстуальных связей (по принципу «избирательного сродства») может быть с полным основанием уподоблен некоему рецептивному циклу, разворачивающемуся по ходу литературной эволюции и обнаруживающемуся в виде «своеобразной монады, отражающей в себе все тексты (в пределе) данной смысловой сферы».

Присмотримся в этой связи к такому сверхтекстовому

образованию, которое складывается в русской поэтической традиции вокруг последнего стихотворения Г. Р. Державина «Река времен в своем стремленьи...». Опубликованный в журнале «Сын отечества» (1816, № 30), данный текст сопровождался примечательной редакторской припиской: «За три дня до кончины своей, глядя на висевшую в кабинете его известную историческую карту: Река времен, начал он стихотворение "На тленность" и успел написать первый куплет» [Державин 2002: 688]. Заметим, что в системе жанров классицизма и в свете эстетического сознания классицистической эпохи указанный текст и не мог восприниматься иначе, как незавершенный фрагмент, отрывок более крупного стихотворного целого - на правах отдельной восьмистишной строфы в контексте незавершенного одического жанра. В эстетической же перспективе рецептивного сознания Нового времени державинская «Река времен.» предстает как вполне автономный образец лирико-философской миниатюры, органически вписывающийся в круг антологической лирики, что, кстати, подкрепляется уже неоднократно отмечаемой (еще со времен американского исследователя Мориса Халле) формой акростиха: по вертикали начальные буквы стихотворных строк образуют связное высказывание РУИНА ЧТИ. Река времен в своем стремленьи Уносит все дела людей И топит в пропасти забвенья Народы, царства и царей. А если что и остается Чрез звуки лиры и судьбы, То вечности жерлом пожрется И общей не уйдет судьбы! [Державин 2002: 541-542].

К сказанному следует добавить, что «Река времен.», буквально предсмертное стихотворение Державина, открывает в русской поэзии Нового времени устойчивую традицию такой сверхтекстовой общности, как парадигма «последнего стихотворения». Примечательный опыт в этом отношении - выделить и описать проявленный в русской поэтической традиции сверхтекст «последнего стихотворения» - принадлежит екатеринбургскому поэту и филологу Ю. В. Казарину, составителю объемной антологии «Последнее стихотворение 100 русских поэтов ХУШ-ХХ вв.» (Екатеринбург, 2011). Подобная структурно-семантическая или жанровая парадигма «последнего стихотворения» определяется исследователем как «особый, итоговый поэтический текст духовно-идентифицирующего и метатекстового характера», приобретающий к началу XIX в. «типовые,

повторяющиеся формально-содержательные параметры» [Последнее стихотворение. 2011: 48]. Несомненно, что семантическое «ядро» указанного сверхтекста задает именно предсмертная ода Державина «На тленность». Она же определяет и еще одну не менее характерную черту данной сверхтекстовой общности. Представляется далеко не случайным тот факт, что парадигма «последнего стихотворения» включает в себя многие примеры восьмистиший, или двухкатренных стиховых композиций, наподобие державинской оды «Река времен.». Вот только некоторые примеры подобных восьмистишных миниатюр: «Жуковский, время все поглотит..» К. Батюшкова, «Последние стихи» («Люби питомца вдохновенья.») Д. Веневитинова, «Милый друг, я умираю.» Н. Добролюбова, «Черный день! Как нищий просит хлеба.» Н. Некрасова, «До свиданья, друг мой, до свиданья.» С. Есенина, «Революция губит лучших.» М. Волошина, «Поговори со мной еще немного.» Г. Иванова, «Элегия» («Отложу свою скудную пищу..») Н. Рубцова, «Вот какое намерение» Б. Слуцкого, «Все люди

Живопись, а я чертежик.» С. Липкина. Однако пожалуй, лишь только первое стихотворение из приведенного списка («Жуковский, время все поглотит.» Батюшкова) самым непосредственным образом наследует мотивно-семантическую структуру державинского текста-прецедента.

Указанный сверхтекст, ведущий свое происхождение от державинской «Реки времен.», уместнее обозначить именно как «ситуационный» сверхтекст (наряду с уже известными видами сверхтекстов - локальным и персональным). Понятие «ситуация», с нашей точки зрения, наиболее полно выражает мотивную структуру произведения, ценностно-иерархическую систему смыслов, интенциональность лирического сознания. В плане генеративной поэтики «ситуация» выступает как модель текстопорождения, некая дискурсивная практика. В онтологическом плане «ситуация» - это та основа, которая обусловливает «самовоспроизводимость кластера», представляя собой «убедительную манифестацию поэтической памяти» [Жолковский 2005: 396]. В структурном отношении ситуация

- «ядро» смыслового континуума («смысловой сферы» на языке М. М. Бахтина), некая формально-содержательная константа, скрепляющая сверхтекстовую общность. Именно о сверхтекстовом образовании, сложившемся в русской поэтической традиции вокруг последнего стихотворения Державина «Река времен.», и пойдет речь в данной статье.

Отметим уже имевшую место попытку представить державинскую оду «На тленность» как логическое завершение, своего

рода эталонное выражение «руинного текста» русской культуры второй половины XVIII века [см.: Зверева 2007]. В этом плане напрашиваются параллели из лирики не только самого Державина, но и других поэтов - его современников (так, уже были отмечены в плане генезиса сближения державинского текста с лирическим циклом Н.Е. Струйского «Эротоиды» [Васильев 2003] и фрагментом А. Н. Радищева из «Осьмнадцатого столетия» [Лаппо-Данилевский 2000: 157])1. Однако гениальное поэтическое завещание Державина, несомненно, обращенное к традиции «руинного текста» русской культуры, далеко не ограничивается только «руинной» семантикой. Его смысловое содержание внутренне противоречиво и парадоксально. Приведем лишь одну достаточно оригинальную трактовку текста, данную А. А. Левицким в аспекте соотношения образа воды и образа поэта: «Но если раньше воды времени истекали из урн, то в этом стихотворении, олицетворяя себя самого в руине, Державин одновременно сам становится источником "реки времен". Будучи ее "ключом", он "уходит" общей судьбы вечности и воздвигает себе грандиознейший последний памятник - надгробие над звуками своей лиры, которое прочнее самого жерла вечности. Такого памятника не воздвиг и сам Гораций» [Левицкий 1996: 69]. Действительно, внутренняя парадоксальность смысловой структуры текста Державина как раз и заключается в противоречивой взаимообусловленности двух принципов - «руины» и «памятника».

Смысловое пространство державинской «Реки времен...» образуется пересечением двух сюжетно-тематических линий. Одна, экзистенциальная и историософская, идет от Екклесиаста: «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после» (гл. 1, ст. 11). Другая, творческо-онтологическая, -исходит из горацианской традиции «Памятника» («Non, omnis moriar...»). Не случайно центральная метафора стихотворения «река времен» задает идею тленности, или быстротечности, всех дел человеческих, всего, что присуще историческому процессу (ср. «И топит в пропасти забвенья / Народы, царства и царей»). При этом в разряд человеческих дел, казалось бы, включается и то, что «остается чрез звуки лиры и трубы» (обратим внимание на парадоксальное

1 Заметим, что в известном канте петровской эпохи «Песня застольная» («Для чего не веселиться?»), частично восходящем к студенческому гимну «Gaudeamus igitur», уже появляется характерный для позднейшей державинской оды мотив: «Время скоро изнурится, / Яко река, пробежит: / И еще себя не знаем, / Когда к гробу прибегаем» [Западов 1979: 26]. Державин, создавая «Реку времен...», вполне мог (сознательно или бессознательно) ориентироваться на этот текст.

сочетание глагольной формы «остается» и выражения «общей не уйдет судьбы»). «Остается», надо полагать, именно то, что избегает полного «потопления» - пусть даже не навечно, а лишь на какой-то неопределенный срок (какой? - остается так до конца и не ясно). Эффект неопределенности еще более усиливается за счет того, что тема духовной составляющей «памятника», хотя и подводится под власть «общей судьбы», но в то же время вызывает в читательском воображении амбивалентный образ «жерла вечности» («вечность» и «забвение» вряд ли могут рассматриваться как банальные синонимы). Однако, на фоне обнаруживающейся позитивной тенденции «памятника»1 семантика поглощения (ср. «топят - пожрется») - это логически последовательное развитие исходной екклесиастической линии - приобретает все более зловещий вид.

Загадочность державинского текста заключается в его смысловой неоднородности, которая поддерживается за счет динамического равновесия двух указанных жанровых традиций, идущих одновременно от Екклесиаста и Горация. Но, как показывает «интертекстуальное потомство» державинского сверхтекста, последующие поэты либо редуцируют смысловой континуум текста-прецедента, сводя его к какому-то одному семантическому центру, либо кардинально переакцентируют содержащиеся в нем смысловые полюса.

Анализ сверхтекстового единства «Реки времен.» позволим себе начать не с рассмотрения «интертекстуального потомства», а с современного Державину текста малоизвестного поэта Василия Тихоновича Феонова (1791-1835). Одно из самых ранних его произведений - «Ода, сочиненная и читанная 5 дня 1816 года при торжественном собрании императорского Казанского университета студентом Василием Феоновым». В ней еще совсем молодой сочинитель демонстрирует искусное владение устоявшимся к тому времени жанровым каноном похвальной оды. Но, пожалуй, самое примечательное, что выдает знакомство поэта-студента с античной традицией, - это близость к горацианскому оригиналу, знаменитой «Оде к Мельпомене», воспринятой как напрямую (Феонов прекрасно

1 Ср.: «.В последних строках Державина присутствует и какая-то странная радость, нет, точнее, не радость, но некий свет, приобщение к вечности. В чем тут секрет? Может быть, так: гениальные стихи даже на самую печальную тему всегда заключают в себе и выход, "бессмертья, может быть, залог". Если на свете создаются такие стихи - не все потеряно. И Державин объясняет: все проходит, уносится, пожирается, но если поэт, человек способен все это охватить, понять, то самим этим пониманием он уже как бы вечен, бессмертен» [Эйдельман 1985: 32].

Русская классика: динамика художественных систем

владел латинским языком), так и через поэзию великого русского посредника, Державина. В аспекте интересующей нас темы отметим лишь самый колоритный пример - 17-ю строфу, с ее противопоставлением разрушительному бегу времени - вечной славы России:

Ликуй! О славная Россия,

И пресловутых мать племен!

Твои деяния благие

Переживут и смерти плен.

Пусть время острою косою

Все зримое перед собою

Сразит, разрушит и сотрет;

Пусть вся Вселенна изменится,

Пусть в ряд развалин превратится,

И все живущее умрет. [Бурцев 2003: 115].

Поэт, казалось бы совсем в духе Державина, рисует апокалипсическую картину, но при этом тотальному разрушению мира (как материального, так и духовного) противопоставляет нетленность славы россов, причастность их вечности:

Но слава подвигов великих

Твоих героев и сынов

Сквозь ужас естества толикий,

Сквозь дым сгорающих миров,

Сквозь красны зарева, пожары,

Сквозь треск, громовые удары

Себе проложит путь прямой;

Пророет мраки вековые,

Туманы влажные, седые,

Достигнет вечности самой [Бурцев 2003: 116].

Как явствует из заглавия, ода сочинена Феоновым «5 дня 1816 года», т. е. 5 января, практически за полгода до «Последних стихов» Державина. Но это оригинальная трактовка горацианской темы, к тому же скрещенная с темой Экклезиаста, совсем как в державинской оде «На тленность».

Две последующие оды поэта посвящены морально-религиозным предметам: «Вера» и «Совесть». По форме это оды горацианские, по содержанию же - духовно-философские. Но и здесь примечателен, ставший уже «визитной карточкой» Феонова, мотив разрушительного хода времени, вызывающий в воображении поэта поистине апокалипсическую картину:

Исчезнет все и помрачится, Как сон, пройдет и превратится

Русская классика: динамика художественных систем

В ничтожество своей чредой: И блеск честей, богатства, славы И роскошь, пышность и забавы С своею прелестью земной.

Исчезнет бытие Вселенны, И племена земли прейдут; Как лист, от древа отрясенный, Светила с тверди ниспадут И тьмою в безднах облекутся, Как свиток, небеса свиются: Едина не исчезнешь ты [Там же: 120].

Лишь одна Вера пребывает бессмертной, сливаясь, по словам самого автора, «с началом жизнедарным». То же, между прочим, наблюдается и с совестью: обретающая место в человеческом сердце, она выступает как данная свыше «указка», мистический проводник от Бога к человеку. Не случайно в тексте Феонова (и прежде всего на уровне ритмико-синтаксическом) появляются многочисленные реминисценции из державинской оды «Бог»: Ты есть - я опытом то знаю, Ты есть - присутствуешь во мне, Ты есть - я живо ощущаю, Ты есть, ты сердца в глубине С могучей властью обитаешь, Моей свободой управляешь, Душевных чувств, рассудка свет, Источник истины, познаний, Судья всех дел моих, желаний! Ты есть - и в том сомненья нет [Там же: 121].

Феонов, как видим, разрабатывает тему тленности всего земного параллельно Державину (и независимо от него), акцентируя прежде всего то, что «остается» от всеобщего разрушения. А остаются, по мысли поэта, именно духовные ценности - благие деяния России, Вера и Совесть.

Теперь можно перейти к непосредственному рассмотрению «интертекстуального потомства» державинской оды «Река времен.». По сути, первой реакцией на нее следует признать оду В.В. Капниста «На тленность» (1816). К уже имеющейся 8-стишной строфе Державина Капнист приписывает еще две такие же строфы, одна из которых носит преимущественно нарративный характер, а другая, выдержанная исключительно в горацианской традиции, содержит категорическое опровержение Екклесиаста:

Из века в век сей звук прольется.

Державин, нет! Всежруща тлень К венкам твоим не прикоснется, Пока светящий смертным день Чредиться будет с ночью звездной, Пока ось мира не падет, -Времен над реющею бездной

Венок твой с лирою всплывет [Капнист 1973: 255-256].

Как видим, державинские метафоры «река времен» и «потопление» людских дел в «пропасти забвения» получают у Капниста свое полемическое продолжение в виде «реющей бездны времен» и всплывающего «венка с лирою». Ход поэтической мысли Капниста (противопоставление «всежрущей тлени» и удостоенных бессмертия духовных ценностей венка славы и лиры) очень напоминает тот же самый сюжетный ход, что мы уже наблюдали в одах Феонова. Однако полемическое опровержение державинского текста-прецедента (как мы видели, откровенно парадоксального в семантическом отношении) достигается у Капниста исключительно за счет риторического усилия, которое не затрагивает философско-онтологической глубины и потому не предъявляет какого-то достойного контраргумента-опровержения, выдержанного в экзистенциально-онтологическом духе поэта-предшественника. Редукция смыслового пространства державинского текста выступает здесь особенно наглядно.

Достойным откликом на державинскую «Реку времен.», сохраняющим драматическую двойственность исходного текста-прецедента, можно считать 8-стишную миниатюру К. Н. Батюшкова «Жуковский, время все проглотит.» (1821). Хотя концовка текста уводит к традиции жанра комической эпиграммы, начало его выдержано в предельно серьезном тоне:

Жуковский, время все проглотит,

Тебя, меня и славы дым,

Но то, что в сердце мы храним,

В реке забвенья не потопит! [Батюшков 1989: 424].

Исходным моментом, свидетельствующим о включении данного стихотворения в державинский сверхтекст, опять-таки выступает развитие уже знакомой нам метафоры «реки времен»: только на смену «пропасти забвенья» приходит «река забвенья», а место пожирающего «жерла вечности» занимает время, «глотающее» друзей и «славы дым». Все это продолжение столь органичной для Батюшкова традиции Екклесиаста (ср. элегию «К другу» и фрагмент «Изречение Мельхиседека»). Но в пику данной традиции в стихотворении можно усмотреть и развитие темы горацианского «памятника», причем

углубление ее за счет романтической эстетики «памяти сердца», особенно полно развитой в трактате Батюшкова «О лучших свойствах сердца».

Пожалуй, наиболее адекватное соответствие барочно-одической традиции Державина находим в поэзии Ф. И. Тютчева. Так, мотивика державинской «Оды на тленность» прослеживается в стихотворении поэта «Сижу задумчив и один..» (начало 1830-х гг.): Былое - было ли когда? Что ныне - будет ли всегда?..

Оно пройдет -Пройдет оно, как все прошло, И канет в темное жерло

За годом год [Тютчев 1965: т. 1, 70].

Именно с державинским образом «темного жерла» («жерла вечности») связывается в стихах Тютчева, равно как вообще в отечественной поэзии, первые ростки экзистенциального мироощущения.

Продолжением этой державинской линии - в ее принципиально экзистенциальном изводе - может служить тютчевское стихотворение «Смотри, как на речном просторе.» (1851). Образ плывущих во всеобъемлющее море и тающих льдин наводит Тютчева-поэта на схожие с Державиным размышления:

На солнце ль радужно блистая, Иль ночью в поздней темноте, Но все, неизбежимо тая, Они плывут к одной мете.

Все вместе - малые, большие, Утратив прежний образ свой, Все - безразличны, как стихия, -Сольются с бездной роковой!..

О, нашей мысли обольщенье,

Ты, человеческое Я,

Не таково ль твое значенье,

Не такова ль судьба твоя? [Тютчев 1965: т. 1, 130].

Особенно поразителен у Тютчева образ «роковой бездны», идущий в сопровождении мотивов «неизбежности» и «судьбы» (одной и роковой «меты»). Приравниваясь к стихийному процессу, судьба захватывает «малых» и «больших», как у Державина - «народы, царства и царей». Блестящий анализ данного текста в аспекте поэтического диалога с державинской традицией произведен С.В. Галян, что освобождает нас от подробного разговора на эту тему.

Приведем только одно любопытное наблюдение исследовательницы, касающееся поэтики времени в сравниваемых произведениях обоих поэтов: «Заданное с помощью глаголов действия время в державинском тексте отчетливо делит его на два фрагмента: в первом - настоящее протяженное время (глаголы настоящего времени несовершенного вида "уносит", "топит"), во втором - два глагола будущего времени совершенного вида ("пожрется" и "не уйдет"). Это созданная на грамматическом уровне «река времен», текущая и оборвавшаяся в вечность. Аналогично выстроено художественное время в стихотворении Тютчева. Несмотря на то, что слова "время" (или производных от него) в тексте нет, ощущение времени очень сильно. В "пейзажной" части, как и у Державина, движение реки создается глаголами настоящего времени несовершенного вида (или глагольными формами): "плывет", "блистая", "тая". И внезапный переход - единственный глагол будущего времени ("сольются"), и совершенный вид этого глагола как будто свидетельствуют о неизбежности общего конца. Но два последних стиха тютчевского стихотворения вовсе лишены категории времени: они создают впечатление его отсутствия, безвременья или, если угодно, вечности» [Галян 2012: 95].

Нетривиальный аспект поэтического диалога с державинской традицией, и в первую очередь, с «Рекой времен.», являет стихотворение Тютчева «Михаилу Петровичу Погодину» (1868). Особенно примечательна вторая, заключительная строфа этого стихотворного послания, своего рода стихотворения на случай: В наш век стихи живут два-три мгновенья, Родились утром, к вечеру умрут. О чем же хлопотать? Рука забвенья Как раз свершит свой корректурный труд [Тютчев 1965: т. 2, 200].

Эпиграмматическая концовка нуждается в своем объяснении. В данном контексте «рука забвенья» может быть обусловлена паронимической аттракцией (сближением сходнозвучных слов «река» и «рука»), а также невольной контаминацией в сознании поэта двух державинских словосочетаний («реки времен» и «пропасти забвенья»). Получив от Тютчева сборник стихов с указанным текстом-посланием (эпиграммой), М. П. Погодин парировал - совершенно в том же духе, что и В. Капнист Державину: «Вы заставили меня пожалеть, что не пишу стихов, любезнейший Федор Иванович. Возражу вам прозою, что такие стихи, родясь утром, не умирают вечером, потому что чувства и мысли, их внушающие, принадлежат к разряду

вековечных.» [Там же: 396]. Опять-таки истинная поэзия сталкивается с риторической природой прозаического суждения!

Державинская «Река времен.» находит заслуженный отклик и у поэтов XX века. Достаточно вспомнить О. Э. Мандельштама с его знаменитой «Грифельной одой» (1923), в интертекстуальном пространстве которой уживаются образно-тематические линии, идущие одновременно от Державина, Лермонтова и Тютчева. Пожалуй, самая наглядная преемственность с прецедентным текстом Державина обнаруживается в черновой редакции оды: <И что б ни> вывела рука <Хотя> бы жизнь или голубка <Все> смоет времени река И ночь сотрет мохнатой губкой

[Мандельштам 1995: 468].

Попутно отметим у Мандельштама контрастирующую в семантическом плане рифму рука - река (у Тютчева в послании М. Погодину, как мы помним, проявлялась бессознательная подмена того и другого). «Выводящая» нечто рука однозначно связывается с творческим, созидательным процессом, тогда как река (именно «времени река»), восходящая к ночной стихии небытия, «стирает» все очертания сущего. Державинская традиция дает о себе знать и в окончательном тексте «Грифельной оды»: вслед за поэтом XVIII века Мандельштам предлагает «свою интерпретацию проблемы времени, которая в первом приближении сводится к отказу от линейной модели в пользу циклической» [Левченко 1996: 199]. Циклическая же модель времени - в силу ее культурно-исторического генезиса - опять заставляет вспомнить древнего мудреца Экклезиаста.

Более ранний пример существенной реминисценции из державинской «Реки времен.» находим в стихотворении Мандельштама «С веселым ржанием пасутся табуны.» (1915). «Сухое золото классической весны / Уносит времени прозрачная стремнина» [Мандельштам 1995: 126] напрямую перекликается с державинским «Река времен в своем стремленьи.». Интересно, что слово «стремнина» означает «обрыв, крутизна, пропасть, бездна», а также «быстрота течения». Словарь В. Даля даже фиксирует устойчивое словосочетание: «Века низринулись в стремнину вечности» [Даль 1991: 338]. Звуко-семантическая близость мандельштамовской «стремнины» и державинского «стремленья реки времен» может показаться поразительной. «Державиным яблоком катящиеся годы» [Мандельштам 1995: 127] - это выражение анаграмматически намекает на традицию классического поэта-

Русская классика: динамика художественных систем

предшественника, а именно Державина, прославившегося, как известно, своим державно-одическим слогом. Хотя «сухое золото классической весны» ассоциируется у Мандельштама не только с Державиным, но и, прежде всего, с античным Овидием и, конечно же, с Пушкиным, нельзя игнорировать тот факт, что общий строй мандельштамовского стихотворения полемически направлен против трагического скепсиса Державина. Как это ни покажется странным, но именно в Пушкине (подтверждением тому следующие реминисценции: «Средь увядания спокойного природы», «Я вспомню Цезаря прекрасные черты», «Да будет в старости печаль моя светла») Мандельштам находит опору для духовного противостояния -историческому времени и судьбе, таким образом преодолевая трагическую концепцию предсмертного стихотворения Державина.

В аспекте интересующего нас державинского сверхтекста не менее примечательно стихотворение В. Ф. Ходасевича «Памятник» («Во мне конец, во мне начало.», 1928). Выполненное, казалось бы, исключительно в горацианской традиции (отсюда и «прочное звено», и памятник поэту в виде «двуликого идола» «в России новой, но великой»), данное стихотворение оказывается насквозь пронизано двусмысленно-иронической интонацией.

Во мне конец, во мне начало. Мной совершённое так мало! Но все ж я прочное звено: Мне это счастие дано.

В России новой, но великой, Поставят идол мой двуликий На перекрестке двух дорог,

Где время, ветер и песок. [Ходасевич 1989: 254-255].

Авторская ирония ощущается уже с первого стиха - в реминисценции из «Откровения св. Иоанна Богослова («Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель»). Да и в образе «двуликого идола», поставленного «на перекрестке двух дорог, / Где время, ветер и песок..», что удивительным образом смахивает на египетского сфинкса в пустыне, не предчувствуется ли апокалипсическое дыхание ветра, своего рода знак конца времен? Не сказывается ли кризисный характер новой исторической эпохи на самом повороте авторского интереса от ветхой книги Екклесиаста к новозаветной тематике апокалипсиса? Но, пожалуй, здесь и сегодня остается больше предположений и вопросов, нежели готовых ответов.

Подведем некоторые итоги. Как мы имели возможность убедиться, в ходе литературной эволюции на протяжении XIX-XX вв. увязываются воедино экзистенциальный и историософский варианты державинской «Оды на тленность», вступают между собой в конкуренцию открывающиеся в ее смысловой структуре традиции Екклесиаста и Горация. «Река времен..» Державина - по сути, корректив к его более раннему программному стихотворению «Памятник» (1795), а также «мостик» к позднейшему поэтическому завещанию Пушкина (ср.: «Нет, весь я не умру - душа в заветной лире / Мой прах переживет и тленья убежит.» [Пушкин 1977: 340]). Именно так: пушкинское «тленья убежит» - одновременно и полемика, и творческое состязание с Державиным-предшественником, одним словом, продолжение державинской традиции.

В теоретическом плане важен еще один момент. На примере «интертекстуального потомства» державинского текста-прецедента «Река времен.» становится очевидным, что «ядро» образуемого им рецептивного цикла задается сюжетной ситуацией, иначе говоря, качественно определенной структурой мотивов, а не их количественным набором, пусть и взятым в разнообразной комбинации. Именно следование исходной, заданной текстом-прецедентом, лирической ситуации (несмотря на неизбежно пунктирный характер рассмотренной нами линии поэтической преемственности от Державина к Ходасевичу) - испытанно-надежный критерий в определении рецептивных границ любого сверхтекстового образования.

ЛИТЕРАТУРА

Батюшков К. Н. Соч. : в 2 т. М. : Худож. лит., 1989. Т. 1.

Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. 2-е изд. М. : Искусство, 1986.

Бурцев Г. Н. Пермский пленник, или Житие и стихи В. Т. Феонова. Пермь: Арабеск, 2003.

Васильев Н. Л. Г. Р. Державин и Н. Е. Струйский (Об одном из возможных источников предсмертного стихотворения Державина) // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 2003. Т. 61. № 2. С. 44-50.

Галян С. В. «Река времен.» у Г. Р. Державина и Ф. И. Тютчева // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2012. Вып. 1 (17). С. 93-96.

Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М. : Рус. яз., 1991. Т. 4.

Державин Г. Р. Сочинения. СПб. : Академический проект, 2002. Жолковский А. К. Интертекстуальное потомство «Я вас любил.» Пушкина // Жолковский А. К. Избр. статьи о русской поэзии: Инварианты, структуры, стратегии, интертексты. М. : РГГУ, 2005.

Западов В. А. Русская литература века. 1700-1775: Хрестоматия. Учеб пособие / сост. В. А. Западов. М. : Просвещение, 1979.

Зверева Т. В. Взаимодействие слова и пространства в русской литературе второй половины XVIII века. Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2007.

Капнист В. В. Избранные произведения. Л. : Сов. писатель, 1973. Лаппо-Данилевский К. Ю. Последнее стихотворение Г. Р. Державина // Русская литература. 2000. № 7. С. 146-158.

Левицкий А. А. Образ воды у Державина и образ поэта // XVIII век: сб. 20. СПб. : Наука, 1996. С. 47-71.

Левченко Я. «Грифельная ода» О. Э. Мандельштама как логодицея // Критика и семиотика. 2005. Вып. 8. С. 197-212.

Мандельштам О. Э. Полн. собр. стих. СПб. : Академический проект, 1995.

Последнее стихотворение 100 русских поэтов Х^П-ХХ вв. : антология-монография / авт.-сост. Ю. В. Казарин. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2011.

Пушкин А. С. Полн. собр. соч. : в 10 т. 4-е изд. Л. : Наука, 1977. Т.

Тютчев Ф. И. Лирика: в 2 т. М.: Наука, 1965. Ходасевич В. Ф. Стихотворения. Л. : Сов. писатель, 1989. Эйдельман Н. Я. Последние стихи // Знание - сила. 1985. № 8. С. 32-34.

Волчков Владислав Александрович, ученик 9 «Б» класса

Цель работы:Исследование отражения в русской поэзии, живописи и музыке темы «Времена года» с целью расширения кругозора и развития интеллекта учащихся; формирования у них эстетического и художественного вкуса, интереса к национальному культурному наследию; воспитания чувства любви к родной природе.

Скачать:

Предварительный просмотр:

МБОУ «Шумячская СШ им. В.Ф. Алешина»

Итоговый проект по литературе на тему:

«ВРЕМЕНА ГОДА

В РУССКОЙ ПОЭЗИИ»

Александрович,

ученик 9 «Б» класса

Руководитель: Шашкова Валентина Васильевна,

учитель русского языка и литературы

п. Шумячи

2018 год

Паспорт проектной работы…………………………	Стр.
План выполнения работы…………………………..	Стр.
Цель работы и задачи по ее реализации…………...	Стр
Введение……………………………………………..	Стр.
Пролог………………………………………………..	Стр.
Времена года в русской поэзии: Зима Весна Лето Осень	Стр.
Заключение…………………………………………..	Стр.
Список использованных литературных источников…………………………………………..	Стр.
Приложение I(CD диск «Времена года» Чайковский mp3) ………………………………………...	Стр.
Приложение II(Стихи) ……………………………………….	Стр.
Приложение III (Иллюстрации картин)………………………………………	Стр.

Паспорт проектной работы

Тема проекта:	Времена года в русской поэзии
	Волчков Владислав Александрович
Руководитель проекта:	Шашкова Валентина Васильевна
Учебный предмет:	литература
	ученики 9-11классов
Цель проекта:	формирование у учащихся литературно-эстетического и художественного вкуса, интереса к национальному культурному наследию; воспитание чувства любви к родной природе.
Время работы над проектом:	один месяц
Форма работы:	внеурочная
Мотивация к работе:	личный интерес
Материально-техническое оборудование:	мультимедийный проектор
Продукт проекта:	мультимедийная презентация

План выполнения работы

Вводный этап	Обоснование идей проекта. Составление индивидуального плана работы над проектом.
Поисковый этап	Изучение произведений русских поэтов, просмотр альбомов произведений живописи, прослушивание музыки в звукозаписи. Подбор стихотворений, картин и музыкальных произведений, посвященных выбранной теме. Анализ и систематизация собранного материала по отдельным направлениям исследования.
Аналитическая часть работы	Исследование отражения в русской поэзии, живописи и музыке темы «Времена года».
Обобщающий этап	Изложение результатов проведенного исследования, формулировка выводов и рекомендаций по использованию для воспитания эстетического и художественного вкуса учащихся.
Оформление проекта	Создание мультимедийной презентации проекта, работа с иллюстративным материалом и музыкальным сопровождением, оформление готовой работы.
Заключительный этап	Подготовка к публичной защите проектной работы.

Цель работы и задачи по ее реализации

Цель работы:	Исследование отражения в русской поэзии, живописи и музыке темы «Времена года» с целью расширения кругозора и развития интеллекта учащихся; формирования у них эстетического и художественного вкуса, интереса к национальному культурному наследию; воспитания чувства любви к родной природе.
Задачи работы:	Найти произведения русских поэтов, художников и композиторов, посвященные временам года в русской природе. Подобрать необходимую для этого литературу, просмотреть и отобрать, подходящие произведения живописи. Прослушать музыкальные произведения в звукозаписи. Сделать мультимедийную презентацию по исследуемой теме. Подготовиться к публичному выступлению

ВВЕДЕНИЕ

С временами года в русской поэзии впервые я осознанно столкнулся год назад, в 8 классе. Мне был задан проект по литературе на тему: «Стихи русских поэтов о родной природе. Зима». Подбирая, а затем анализируя материал для будущей работы, я был очень впечатлен красотой русской природы и очарованием русской поэзии. Увидел, как через зимний пейзаж передаются чувства, настроения поэтов. Ощутил любовь к родной земле, к большой и малой Родине. И тогда я задумался о том, что природа настолько привычна для нас, что мы зачастую не замечаем ее красоты, да и не каждый способен ее разглядеть. Именно это меня сподвигло к работе над нынешним проектом. Зная, что природа – неисчерпаемый благодатный источник поэзии, я решил рассмотреть поэтическую красоту каждого времени года, выбрать самых ярких для меня представителей пейзажной лирики и выложить из их работ, словно из кусочков ткани, свою единую картину русского пейзажа. Для того чтобы в дальнейшем донести ее до одноклассников и приоткрыть им дверь в мир прекрасного, высокого и одновременно близкого и такого родного каждому. Я стал задумываться над тем, как же сделать свое выступление перед сверстниками более эффектным, запоминающимся. У меня в памяти всплыли хрестоматийные диски для прослушивания художественной речи из учебника литературы. На них звучали стихи в записи известных чтецов, а перед некоторыми из них звучала музыка, словно настраивая слушателя на нужный лад, передавая настроение.

(Выйти на «Времена года» Чайковского и русских пейзажистов)…………………………………………………………………………………………………………………………………………………….

Этот удивительный мир стал частью моей жизни. И мне искренне хочется рассказать о нем моим одноклассникам и всем тем, кто любит русскую природу, музыку, поэзию и живопись.

ПРОЛОГ

Вряд ли есть что-нибудь столь же властно занимающее человеческий ум и воображение, как природа. И это вполне естественно, ибо мир природы входит в жизнь и душу человека с момента его появления на свет, вызывая неподдельное изумление, восторг и преклонение. «Ты у моей стояла колыбели, Твои я песни слышал в полусне, Ты ласточек дарила мне в апреле, Сквозь дождик солнцем улыбалась мне. Когда порою изменяли силы И обжигала сердце горечь слез, Со мною, как сестра, ты говорила Неторопливым шелестом берез. Не ты ль под бурями беды наносной Меня учила (помнишь те года?) Врастать в родную землю, словно сосны, Стоять и не сгибаться никогда? В тебе величье моего народа, Его души бескрайние поля, Задумчивая русская природа, Достойная красавица моя!» (В.А.Рождественский). С первых своих шагов человек ощущает могучие силы окружающего мира, свою тесную и органичную связь с ним, испытывает желание узнать этот мир и передать словами, изображениями, звуками наполняющие его душу чувства другим людям. «Только человек, и только он один во всем мироздании, чувствует потребность спрашивать: Что такое окружающая природа? Откуда все это? Что он сам? Откуда? Куда? Зачем? И чем выше человек, чем могущественнее его нравственная природа, тем искреннее возникают в нем эти вопросы». (А.А.Фет)

Без этого единения с природой нет и не может быть содержательной, творческой и полноценной жизни как отдельного человека, так и народа в целом. «Я вопрошал природу, и она Меня в свои объятья приняла… Но, потеряв отчизну и свободу, Я вдруг нашел себя, в себе одном Нашел спасенье целому народу; И утонул деятельным умом» . В этих поэтических строках М.Ю.Лермонтова человек как бы включается в вечную жизнь природы, соотносится с ней и поверяется ею. Об этом единении прекрасно сказал М.М.Пришвин: «Мы в природе соприкасаемся с творчеством жизни и соучаствуем в нем… Дело человека высказать то, что молчаливо переживается миром. От этого высказывания, впрочем, изменяется и самый мир».

«Не слепок, не бездушный лик – В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык...» – так понимал и чувствовал природу Ф.И.Тютчев. Именно с родной природой связывается первое осознание человеком важнейшего в его жизни понятия – понятия Родины, рождение чувства любви к ней и осознания долга перед ней. Нельзя любить Родину, не живя одной душой с жизнью любимой березки. Нельзя любить весь мир, не любя Родину. «Любовь к родной природе – один из важнейших признаков любви к своей стране…» Эти слова Г.К.Паустовского, непревзойденного мастера описания русского пейзажа, писателя, сердце которого было переполнено нежностью и любовью к родной природе, ведут нас к истокам формирования у человека чувства патриотизма, гражданственности, любви и преданности своему народу, как в минуты его высочайшего торжества, так и в минуты его глубочайшего трагизма, воспитывают у человека уважение к истории, культуре и искусству своего Отечества, рождают желание защитить все это даже ценой своей жизни. «Да, можно выжить в дождь, жару, морозы, Да, можно голодать и холодать, Идти на смерть, но эти три березы При жизни никому нельзя отдать» (К.М.Симонов).

Поэтому неудивительно, что тема русской природы, ее взаимоотношения с человеком, их диалог между собой являются одной из основных тем русской поэзии, а также живописи и музыки. Тем более, что русская природа с ее чередованием зимы, весны, лета и осени, с их вечным праздником красок и линий, постоянными изменениями и движениями дает неисчерпаемый источник для вдохновения, фантазий, чувств и размышлений.

Поэзия – это живопись, которую слышат.

Леонардо да Винчи

ВРЕМЕНА ГОДА В РУССКОЙ ПОЭЗИИ

Зима … Начало календарного отсчета нового года… Самая суровая, лишенная буйства красок и птичьего многоголосья и, вместе с тем, самая загадочная и таинственная пора в русской природе. Она будит воображение русского человека, дает беспредельный простор его фантазии. В народных сказках, стихах русских поэтов зима с любовью называется «волшебницей», «чародейкой»; с этим временем года связаны любимые многими из нас сказочные образы нежной Снегурочки и грозного Мороза-воеводы. Начало русской пейзажной лирики, включая и описания картин русской зимы, как и многому другому, если не сказать, всему лучшему, что есть в отечественной поэзии, положено Александром Сергеевичем Пушкиным. Следуя его гениальному поэтическому воображению, мы, не задумываясь, одухотворяем природу, где: «…север, тучи нагоняя, Дохнул, завыл – и вот сама Идет волшебница зима!» . «Здоровью моему полезен русский холод», – признавался А.С.Пушкин. И не случайно один из любимейших его поэтических образов – Татьяна Ларина «…русская душою, Сама не зная, почему, С ее холодною красою Любила русскую зиму. На солнце иней в день морозный, И сани, и зарею ​ поздней Сиянье розовых снегов…» Зима в стихах А.С.Пушкина – это блеск, сверкание, непрекращающийся радостный праздник: «Опрятней модного паркета, Блистает речка, льдом одета» , «И мягко устланные горы Зимы блистательным ковром. Всё ярко, всё бело кругом».

Сказочно загадочным, заколдованным миром природы предстает перед нами зима в поэзии другого великого русского поэта Ф.И.Тютчева. Присущее его поэзии одухотворение природы, наделение ее человеческими чувствами, духовностью, порождает восприятие природы как огромного живого существа: «Чародейкою Зимою Околдован, лес стоит – И под снежною бахромою, Неподвижною, немою, Чудной жизнью он блестит» .

Тема природы занимает значительное место и в творчестве одного из замечательнейших русских поэтов А.А.Фета. В своих произведениях А.А.Фет продолжает традиционное для русской поэзии отождествление картин природы с определенным настроением и состоянием души человека. Примечательно, что, следуя А.С.Пушкину, А.А.Фет именно зиму, как наиболее оригинальное явление нашей природы, делает и образом русской души; связывает с ней свое ощущение Родины: «Чудная картина, Как ты мне родна: Белая равнина, Полная луна…» . Удивительно, но это стихотворение, в котором нет ни одного глагола, передает с такой полнотой те явления, те чувства, которые происходят в природе и душе человека!

Любовь к родной природе, ощущение единства с ней человека проходит через творчество всех русских поэтов, оставивших заметный след в отечественной литературе. И.С.Никитин, у которого зима воспринимается как свое, родное, с чем человек связан кровными узами. И оттого «матушка-зима», долгожданная «гостья-зима» у него – добрая заступница не только от невзгод, но и от врага: «И случится ли, к нам Гость незваный придёт И за наше добро С нами спор заведёт (...) Для постели ему Белый пух припаси И метелью засыпь Его след на Руси!» . С.А.Есенин – один из самых проникновенных певцов русской природы, этот, по образному выражению А.М.Горького – «оргáн, созданный природой исключительно для поэзии», с только ему присущим камертональным восприятием родной природы мог услышать, как: «Поет зима – аукает, Мохнатый лес баюкает Стозвоном сосняка» . А сколько еще замечательных строк о родной природе, русской зиме заключено в стихах А.Н.Некрасова, А.Н.Майкова, А.А.Блока, И.А.Бунина, В.Я.Брюсова, С.А.Есенина, С.Я.Маршака, И.З.Сурикова… Этот ряд нескончаем.

Но вот и подходят к концу долгие зимние месяцы, природа освобождается от ледяных оков; во всем чувствуется приближение весны … И хотя «Зима еще хлопочет И на весну ворчит, Та ей в глаза хохочет И пуще лишь шумит. Взбесилась ведьма злая И, снегу захватя, Пустила, убегая, В прекрасное дитя. Весне и горя мало: Умылася в снегу И лишь румяней стала Наперекор врагу» , и пусть «Еще в полях белеет снег, А воды уж весной шумят» (Ф.И.Тютчев). Как созвучны этому настроению пушкинские строки: «Улыбкой ясною природа Сквозь сон встречает утро года; Синея, блещут небеса. Еще прозрачные леса Как будто пухом зеленеют. Пчела за данью полевой Летит из кельи восковой. Долины сохнут и пестреют; Стада шумят, и соловей Уж пел в безмолвии ночей» . Читая эти строки, мы вместе с поэтом переживаем приход и утверждение весны. Здесь все рядом, все прекрасно, и фетовские «…шепот, робкое дыханье, Трели соловья…» , «…верба вся пушистая Раскинулась кругом; Опять весна душистая Повеяла крылом» , и «Травка зеленеет, Солнышко блестит; Ласточка с весною В сени к нам ​летит» в стихах А.Н.Плещеева, и «Голубенький, чистый, Подснежник цветок!» А.Н.Майкова, и неожиданный «…весенний первый гром, Как бы резвяся и играя, Грохочет в небе голубом» Ф.И.Тютчева. И вот уже «На солнце темный лес зардел, В долине пар белеет тонкий, И песню раннюю запел В лазури жаворонок звонкий. Он голосисто с вышины Поет, на солнышке сверкая: Весна пришла к нам молодая, Я здесь пою приход весны!» (В.А.Жуковский). Наступила недолгая, трогательная и оттого такая дорогая сердцу русского человека весна: «О, весна без конца и без краю – Без конца и без краю мечта! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую звоном щита!» (А.А.Блок).

Лето. В русской пейзажной лирике это время года традиционно связано с крестьянским трудом в поле. По словам Н.В.Гоголя: «…здесь человек идёт рядом с природой, соучастник и собеседник всему, что совершается в твореньи… Наступило лето... А тут покосы, покосы… И вот закипела жатва: за рожью пошла рожь, а там пшеница, а там и ячмень, и овес. А как отпразднуется всё, да пойдет свозиться на гумны, складываться в клади…» . Какая величественная картина напряженного и многообразного крестьянского труда, и как хорошо подчеркнута его значимость для русского крестьянина неожиданным словом «отпраздновать». И, пожалуй, ни один русский поэт в своих стихах не прошел мимо картины благородного крестьянского труда. Как народная песня звучат строки стихотворения А.В.Кольцова «Косарь»: «Раззудись плечо, Размахнись, рука! Ты пахни в лицо, Ветер с полудня! Освежи, взволнуй Степь просторную! Зажужжи, коса, Как пчелиный рой! Молоньей, коса, Засверкай кругом! Зашуми, трава, Подкошонная; Поклонись, цветы, Головой земле!». Это стихотворение А.В.Кольцова буквально источает энергию, дает представление о труде крестьянина, как ярком, сильном и резком действии. «На каком другом языке передали бы вы всю поэтическую прелесть этих выражений: расстилается, пораскинулось, понадвинулось?», – восхищался В.Г.Белинский. Разумеется, разные поэты описывали картину крестьянского труда по-своему. Так спокойно, деловито и обстоятельно описывает сенокос А.Н.Майков: «Пахнет сеном над лугами... В песне душу веселя, Бабы с граблями рядами Ходят, сено шевеля. Там – сухое убирают; Мужички его кругом На воз вилами кидают... Воз растет, растет, как дом» . В жанре элегии изображает страдную пору Е.А.Баратынский: «А между тем досужий селянин Плод годовых трудов сбирает; Сметав в стога скошенный злак долин, С серпом он в поле поспешает…». С тонким, только ему присущим лиризмом, рисует картины страдной поры А.А.Фет: «Смиренно преклонясь челом, Горит алмазами пшеница, Как новобрачная ​царица Перед державным женихом…Уже подрезан, каждый ряд Цветов лежит пахучей цепью. Какая тень и аромат Плывут над меркнущею степью!». Эти волнующие ощущения, которые дарит нам лето, предельно сжато, емко и динамично переданы в стихах Б.Л.Пастернака: «В стихи б я внес дыханье роз, Дыханье мяты, Луга, осоку, сенокос, Грозы раскаты…» . Но как бы не описывал тот или иной поэт картину крестьянского труда, во всех стихотворениях неизменно присутствует глубокое уважение к этому благородному труду русского человека: «А в поле труд… Обычной чередою Идет косьба: хлеба не будут ждать! Но это время названо страдою, – Другого слова нет его назвать... Кто испытал огонь такого неба, Тот без труда раз навсегда поймет, Зачем игру и шутку с крошкой хлеба За тяжкий грех считает наш народ!» (К.К.Случевский).

А вокруг живет своей жизнью родная русская природа: «Ясно утро. Тихо веет Теплый ветерок; Луг, как бархат, зеленеет; В зареве восток. Окаймленное кустами Молодых ракит, Разноцветными огнями Озеро блестит…», «Звезды меркнут и гаснут. В огне облака. Белый пар по лугам расстилается. По зеркальной воде, по кудрям лозняка От зари алый свет разливается» (И.С.Никитин).

Радуются дарам лета крестьянские дети: «Грибная пора отойти не успела, Гляди – уж чернехоньки губы у всех, Набили оскому: черница поспела! А там и малина, брусника, орех! Ребяческий крик, повторяемый эхом, С утра и до ночи гремит по лесам…» (Н.А.Некрасов). Теплые ясные дни: «Сияет солнце, воды блещут, На всем улыбка, жизнь во всем Деревья радостно трепещут, Купаясь в небе голубом» (Ф.И.Тютчев). Умиротворенная природа, тишина и покой, прерываемые изредка летней грозой: «Как весел грохот летних бурь. Когда, взметая прах летучий, Гроза, нахлынувшая тучей, Смутит небесную лазурь И опрометчиво-безумно Вдруг на дубраву набежит, И вся дубрава задрожит Широколиственно и шумно!... И сквозь внезапную тревогу Немолчно слышен птичий свист, И кой-где первый желтый лист, Крутясь, слетает на дорогу...» (Ф.И.Тютчев).

Да, «…наше северное лето, Карикатура южных зим, Мелькнет и нет: известно это, Хоть мы признаться не хотим» ; «Уж небо осенью дышало, Уж реже солнышко блистало, Короче становился день, Лесов таинственная сень С печальным шумом обнажалась» ; «Осыпал лес свои вершины, Сад обнажил свое чело, Дохнул сентябрь, и георгины Дыханьем ночи обожгло» ; «Отговорила роща золотая Березовым, веселым языком… В саду горит костер рябины красной…» ; «Унылая пора! Очей очарованье!» .

Трудно остановить, прервать этот поэтический поток восторга перед величественным явлением увядания природы, до глубины души волнующим русского человека, возбуждающим в нем чувство щемящей грусти и сопереживания: «Ущерб, изнеможенье - и на всем Та кроткая улыбка увяданья, Что в существе разумном мы зовем Божественной стыдливостью страданья» . Во всех этих строках из стихотворений А.С.Пушкина, Ф.И.Тютчева, А.А.Фета, А.Н.Плещеева, С.А.Есенина русская природа полна неизъяснимой притягательной прелести, по-человечески переживает завершение еще одного года своей жизни. «Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора – Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера…». И в этой «светлости осенних вечеров Умильная, таинственная прелесть: Зловещий блеск и пестрота дерев, Багряных листьев томный, легкий шелест, Туманная и тихая лазурь Над грустно-сиротеющей землею, И, как предчувствие сходящих бурь, Порывистый, холодный ветр порою…» . Уже «птички отпели, Цветы отцвели…» , природа беспомощна и одинока перед приближающейся зимой, «О буйные ветры, Скорее, скорей! Скорей нас сорвите С докучных ветвей! Сорвите, умчите, Мы ждать не хотим, Летите, летите! Мы с вами летим!...» , «Ласточки пропали, А вчера с зарей Всё грачи летали Да, как сеть, мелькали Вон над той горой. С вечера все спится, На дворе темно. Лист сухой валится, Ночью ветер злится Да стучит в окно» . Хотя «Еще вчера, на солнце млея, Последним лес дрожал листом, И озимь, пышно зеленея, Лежала бархатным ковром… Сегодня вдруг исчезло лето; Бело, безжизненно кругом, Земля и небо – все одето Каким-то тусклым серебром» ; «И болью сладостно-суровой Так радо сердце вновь заныть, И в ночь краснеет лист кленовый, Что, жизнь любя, не в силах жить».

Зима, весна, лето, осень. О чем бы ни писали в своих стихах русские поэты: о временах года, о музыке и красках наших полей и лесов, о родных просторах или крестьянском труде – они всегда помнили о главном – о любви к Родине, родной природе, своему народу. Некоторые из этих стихотворений помещены в Приложении II.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Работа над проектом завершена, но я все время мысленно возвращаюсь к прочитанным стихам о русской природе, любуюсь изображениями зимы, весны, лета и осени на картинах русских художников, слушаю музыкальные пьесы из «Времен года» П.И.Чайковского. Они дали ответ на мой вопрос, который определил цель проведенного исследования: «Есть ли в отечественной поэзии, живописи и музыке произведения, посвященные временам года в русской природе?» Ответ не просто положительный: прочитанное, увиденное и услышанное мною позволяет сделать вывод о том, что тема русской природы – это одна из любимейших тем в отечественной поэзии, а также живописи и музыке. И независимо от того, какому из времен года посвящена поэтическая лирика русских поэтов, какой период в жизни русской природы изображен художниками на картинах, какое музыкальное звучание лесов и полей услышано композитором, все они наполнены огромной и искренней любовью к родному краю, восхищением русской природой и чувством гордости за свою Родину. «Нет лучше страны, чем Россия… Только в России может быть настоящий пейзажист. Я никогда еще не любил так природу, не был так чуток к ней, никогда еще так сильно не чувствовал я это божественное нечто, разлитое во всем, но что не всякий видит, что даже назвать нельзя, так как оно не поддается разуму, анализу, а постигается любовью. И может ли быть что трагичнее, как чувствовать бесконечную красоту окружающего, подмечать сокровенную тайну, видеть Бога во всем и не уметь, сознавая свое бессилие, выразить эти ощущения». Эти слова И.И.Левитана раскрывают побудительные мотивы творчества многих русских художников, поэтов, музыкантов, которые языком поэзии, живописи и музыки говорили о переживаемом ими чувстве восхищения и любви к родной природе, которые подарили миру совершеннейшие образцы духовной красоты и глубочайшие откровения человеческой мысли. Поэтому естественным является желание собрать эти ощущения вместе, объединить слова, краски, линии, звуки в едином образе русской природы в различные периоды ее жизни, тем более, что наше поэтическое, художественное и музыкальное наследие дает для этого безграничные возможности. (Приложения I, II, III).

Мне представляется, что такое объединение в общем тематическом плане красочных произведений живописи, поэзии и музыки оказывает более сильное эмоциональное воздействие на человека, создает благоприятную среду воспитания его художественного и эстетического вкуса, чем каждое из этих произведений в отдельности. Это можно показать и используя материал, собранный в проекте. Такое органичное единство красок, слова и музыки достигается, например, при объединении художественного произведения В.А.Серова «Заросший пруд. Домотканово» (Пр. III, илл. 16), музыкальной пьесы П.И.Чайковского «Баркарола», в которой слышится томная грусть человека среди умиротворенного покоя природы (Пр. I), и стихов И.А.Бунина «Нет солнца, но свéтлы пруды, Стоят зеркалами литыми, И чаши недвижной воды Совсем бы казались пустыми, Но в них отразились сады. Вот капля, как шляпка гвоздя, Упала - и, сотнями игол Затоны прудов бороздя, Сверкающий ливень запрыгал» (Пр. II. Лето). Картины Г.Г.Мясоедова «Косцы» (Пр. II, илл. 25), полной поэзии напряженного, спорого труда в поле под палящими лучами солнца «Песни косаря» из «Времен года» П.И.Чайковского (Пр. I) и стихотворения К.К.Случевского: «Полдневный час. Жара гнетет дыханье; Глядишь, прищурясь, − блеск глаза слезит, И над землею воздух в колебанье, Мигает быстро, будто бы кипит. И тени нет. Повсюду искры, блестки; Трава слегла, до корня прожжена. В ушах шумит, как будто слышны всплески, Как будто где-то подле бьет волна... Ужасный час! Везде оцепененье: Жмет лист к ветвям нагретая верба, Укрылся зверь, затем что жжет движенье, По щелям спят, приткнувшись, ястреба. А в поле труд... Обычной чередою Идет косьба: хлеба не будут ждать! Но это время названо страдою, − Другого слова нет его назвать... Кто испытал огонь такого неба, Тот без труда раз навсегда поймет, Зачем игру и шутку с крошкой хлеба За тяжкий грех считает наш народ!» (Пр. II. Осень). Пейзажа И.Э.Грабаря «Рябинка» (Пр. III, илл. 24), «Осенней песни» П.И.Чайковского, наполненной прощальным шепотом опадающей листвы в пустеющем осеннем саду (Пр. I), и поэтических строк А.К.Толстого «Осень. Обсыпается весь наш бедный сад, Листья пожелтелые по ветру летят; Лишь вдали красуются, там на дне долин, Кисти ярко-красные вянущих рябин» (Пр. II. Осень). И такие примеры можно множить, множить и множить…

Что же является главным в союзе музыки, слова и живописи? Замечательный русский поэт Н.С.Гумилев, отдавал предпочтение музыке, считая, что «Музыка – это то, что соединяет мир земной и мир бесплотный. Это душа вещей и тело мысли». Как «первооснову жизни», дающей начало любому искусству, считал музыку и другой прекрасный русский поэт О.Э.Мандельштам: «Она еще не родилась, Она и музыка, и слово, И потому всего живого Ненарушаемая связь». И неслучайно И.И.Левитан, страстно любя музыку, часто работал над своими произведениями, не только наслаждаясь, но и вдохновляясь музыкой П.И.Чайковского, в которой он находил «лирическое раскрытие длящегося как песня состояния природы в русских веснах и осенях». В свою очередь М.А.Волошин считал, что поэтическая манера И.А.Бунина очень близка «тонкому и золотистому, чисто левитановскому письму». И это не исключение, а, скорее, правило, ибо сказанное является общим и характерным для многих русских поэтов, художников и композиторов.

Чрезвычайно важно и то, что поэзия, живопись и музыка, посвященные родной природе, наряду с воспитанием эстетического и художественного вкуса, одновременно вырабатывают у человека внутреннюю мотивацию его активной гражданской позиции, заинтересованной и осознанной познавательной деятельности. Известный русский мыслитель Г.П.Федотов справедливо отмечал: «Без воздуха культуры школа теряет свое влияние, книга перестает быть вполне понятной… Дело не в грамотности, не в запасе благородных, но бесполезных сведений по истории, литературе и мифологии. Все остается мертвым грузом, если не совершится чудо возрождения подлинной культуры».

В своем проекте я постарался собрать воедино некоторые из произведений живописи, поэзии и музыки, дающих возможность каждому самому выбрать стихи, пейзажные картины, музыкальные пьесы, которые, может быть, станут его любимыми художественными произведениями, откроют, возможно, новые для него страницы истории отечественного искусства, позволят составить свое собственное представление о таком уникальном явлении мировой культуры, каким, без сомнения, является русская культура; увидеть, услышать, почувствовать окружающий нас мир природы таким, каким видели, слышали и воспринимали его русские художники, поэты и композиторы. И в этом воздействии искусства на человека, по-видимому, и есть высшее его предназначение, ибо: «Благо, даруемое нам искусством, заключается не в том, что мы, благодаря ему, узнаем, а в том, какими мы, благодаря ему, становимся» (О.Уайльд). Искусство нашего народа через произведения живописи, поэзии и музыки, через их гармоничное соединение в слове, цвете и звуке формирует чувство любви к русской природе, Родине; пробуждает стремление и в делах, и в мыслях быть преданными интересам своего Отечества, и ни на мгновение не позволяя «душе лениться», пройти долгий путь, чтобы в конце его стать достойным своего великого народа: «Родиться Русским – слишком мало: Им надо быть, им надо стать!» (И.В.Северянин).

СПИСОК

использованных литературных источников

1. Баратынский Е.А. Стихотворения. Проза. Письма. – М.: Изд-во «Правда», 1983.
2. Брюсов В.Я. Избранные сочинения в двух томах. Том I. – М.: ГИХЛ, 1955.
3. Бунин И.А. Собрание сочинений в восьми томах. Том I. – М.: ГИХЛ, 1955.
4. Волошин М.А. Автобиографическая проза. Дневники. – М.: Книга, 1991.
5. Времена года. Родная природа в поэзии. – М.: Молодая гвардия, 1976.
6. Гумилев Н.С. Сочинения в трех томах. Том III. – М.: Художественная литература, 1991.
7. Есенин С.А. Сочинения в двух томах. Том I. – М.: ГИХЛ, 1955.
8. Заболоцкий Н.А. Столбцы и поэмы. Стихотворения. – М.: Русская книга, 1996.
9. Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений в трех томах. Том I. – М.: ИПО «Полигран», 1996.
10. Мандельштам О.Э. Стихотворения, переводы, очерки, статьи. – Тбилиси: Мерани, 1990.
11. Путешествие в страну «Поэзия». Поэзия – школе в двух книгах. Книги 1, 2. – Лениздат, 1968.
12. Пушкин А.С. Собрание сочинений в десяти томах. Том I, II, IV. – М.: Художественная литература, 1975.
13. Родная природа. Стихи русских поэтов. – М.: Детская литература, 1971.
14. Тарковский А.А. Собрание сочинений в трех томах. Том I. – М.: Художественная литература, 1991.
15. Тютчев Ф.И. Полное собрание сочинений. – Л.: Советский писатель, 1987.
16. Фет А.А. Стихотворения. – М.-Л.: Советский писатель, 1963.